СВИТОК ЛОРЫ

ДЕВНИКИ ЛОРЫ ИКОНА В ПРОСТРАНСТВЕ СВИТОК ЛОРЫ. АННА ИВИНСКАЯ ЭЛЛАМПСИС.ПРОСТРАНСТВЕННАЯ ДРАМАТУРГИЯ СВЕТА. ЛОТОС: ПУТЬ К ИСТОКАМ Гостевая книга
ПУТЬ НА КНОСС. НА КОРМЕ. Глава первая.

Поздним вечером Лора гуляла под ветром, пропахшим солью и водорослью. Она гуляла под хлещущею эгейской моросью, игравшею с Лорой в трепыханье ее волос и в срыванье платья. Со стороны резких выступов тонкого ряда островков вдоль материка, похожих на зубы акулы, необузданная стихия, совсем одурев, закидывала корму горстями мелких осколков ракушек. Штормовые порывы ветра и в нем поднятый порох ила и гальки - срывали с Лоры одичавшие вещи. А пропитавшиеся солью с осколками - совсем недавно такие мирные ткани ее одежд, сразу зажили одною жизнью с новой стихией, с которой сроднились, а в ней переродились на одном дыхании в нечто иное. И отчаянно предали Лору.

А в своей диковатости эти странные вещи, ее нежное платье, как необузданные, терзали, покусывали и дырявили на-живо стойкое тело Лоры, когда она вдруг обмерла. И сердце оборвалось в одночасье. Она просто замерла от увиденного. Просто застыла и онемела, как перед пыхнушим в ветре кадром из фильма, или разительным полотном, развернувшимся вдруг перед нею в пространстве бури.

На боковой корме под соленым ветром, как полоумный, на краю выступающей крышки деревянной непрочной пристройки для хозяйственной утвари, балансировал в воздухе некий высокий и стройный юноша. Он висел словно юнга, под натиском порыва покачиваясь на одной ноге. Видимо, он удерживался только кончиками пальцев руки за металлическое крепленье сверху. По резвому голосу, припаздывающему в играх стихий, Лора вмиг угадала его непокорную юность. Именно она прежде всего бросалось в око. Она сквозила по тонко витым мышцам врезанным в полотно мокрой парусовидной рубахи. В своей напряженной изысканности они проступали сквозь ткань красиво и упруго натянутыми. Юноша балансировал на корме просто на пальцах ноги, спиною к Лоре. Он лицом врывался в хлещущую морскою стихией ночь, в ее развороченное буйство, режущее наотмашь. И нечто выкрикивал порванными - смычками мороси - фразами. И одною рукой в такт брошенным фразам, решительно взмахивал почти до плеча оголенной мокрой рукой. Закатанный по локоть рукав рубахи съехал и смятым гофрированным комом беспомощно свисал у плеча.

Высокий и строгий, он словно бы, выгибаясь одноногим фламинго, спиною к Лоре, устремлялся в свободном движеньи над свистящею солью и ветром пропастью перед самой кормою. Другая его нога свободно зависла над егейскими волнами распоясавшейся стихии. Сродная ей по соли и свисту стихия играла под надувшейся парусами рубахой, сбросившей в сопротивлении ветру, как ненужные никому более пуговицы.

В голове у Лоры, во все сместивших во времени и пространстве картинках, смешались пласты истории и путающиеся строки – из страниц ли ее дневников, чужих ли книг. «То ли это мираж… а это сам Байрон висит над пропастью, в порыве обнять раздираемую стихиями Грецию ?…» - неосознанно только то и мелькнуло в ее уме, когда перед ее глазами кадрами замельтешили отывки истории, или то, что то, из совсем недавнего прошлого, или то что то из "синэма". И Лора, не слыша собственного голоса, не осознавая, как и что, именно, ворвалось в ее речь, залепетала :

– ПА*хнуло Англией и морем, и доблестью, высок и статен… завис...как юнга на канате… над разрывающейся бездной!.. - А дальше Лора уже не смогла бы и под угрозой смерти припомнить нужного слога...

Мальчишеский порыв промокшего «юнги» утих не скоро. Юноша еще долго вглядывался зорко и напряженно во всю ночь впереди, нарушая все доступные притяженью земному законы физики.
Когда качнуло корму под сильным рывком ветра, он даже не вздрогнул, не то, что бы пошатнутся. Он не ослаб, не обмяк от долгого сопротивления буре, разыгрывающей сценки. Его тело не обнаруживало и намека на слабость, когда, откинув наотмашь голову за спину, он развернулся одним туловищем, едва касаясь пяткой края борта, все еще зависая лишь на одной руке.

Взглядом наискосок сквозь сизую темноту, едва угадав чуть различимые очертание тени, одни ее контуры, а в них разительное трепыхание напряженного взгляда,и жгучий отсвет направленных на него глаз, он тоже замер. Но, видимо, не от увиденного. Он, казалось, остался в том предыдущем миге, и продолжал в нем жить, думать и чувствовать, что то, сильно оторванное от этой реальности. Он резко повернул к Лоре, одним корпусом, уже под иным уклоном, но все еще зависая на крепкой руке, и стал вглядываться более пристально в ее полутень внизу, подрагивающую от страха, от холода... или уже от изумленья. Совсем не моргая, он стал глядеть мягче, теплее и прямо в ее глаза. И вдруг рассмеялся.

А затем сразу, как обезьянка, ловко и строго, во всей гибкой красе своей юности, он спрыгнул и оказался всем своим упругим телом просто вмиг перед нею, совсем впритык. Он даже не пошатнулся, не отступил, они просто столкнулись бы, не рассчитай он сантиметры, и сшибли б друг друга.

- Упал мне на голову, и прямо с хлещущего моросью с илом неба, - вскоре скажет Лора, а пока … предела ее оторопи не было.

От силы порыва, его догнавшего, ее сильно шатнуло назад, и он решительно подставил под ее падение свою руку. Мокрая его ладонь прилипла к ее дрожащей спине, и оказалась неожиданно мягкою и невесомой. Лора просто в нее провалилась всею своей невесомостью.

Нет, она довольно крепко стояла на своих ногах, цепко хватаясь подошвами за половицы кормы. Но некоторая часть ее – сердце ли, сердцевина, скатились, как слезы сквозь продрогшее до призрачности тело – прямо ему на руку позади спины. В его ладонь, обволокнувшую весь этот видимый и невидимый мир, блаженно истаивающий под весом утихнувшей в ней Лоры.

А Лора вцепилась своим призрачно терракотовым взглядом в эти, цвета морской волны, и похожие на павлиньи, глаза над нею, и повисла в воздухе.
- Не упадите, - весело и легко, мягким и бархатистым голосом, но отрывисто выпалил юноша, и вернул своим голосом Лору в реальность ветра и мороси.

Вторая его рука оказалась как то совсем естественно заброшенной за спину. «Жест, словно оставшейся от военной выправки … Да он просто - словно в гусарской стойке!» - подумлось Лоре, и это ей показалось не столько странным, сколько давно чем то знакомым – и жестом, и позой. Но откуда? - припомнить она уж была не в силах. То было из ее памяти или из ее сна, из прошлой ли жизни, или из вдруг и не заметно всхлипнувшего в ее мозгу - «дежавю»?
- Крепко стоите, уверенны?- Весело и задорно, мягко участливо, выпел над нею мокрый «гусар».
Она твердо кивнула, едва нашла силы на отчаянно смелое движение головою.

- Какие у вас глаза! - Только и смогла выдавить сквозь сведенные связки Лора.

- Какие, какие у меня глаза? - Не расслышал юноша, и еще пронзительнее посмотрел на нее. Просто в глубь души. В едва возвращающую себе такт и упругость, в самую ее серединку сердца.

- Летейские…они... - Снова попробовала себя в голосе потерянная Лора.
- Это от – лета , или от Леты? – Юноша определено не имел намерения понимать сип ее голосовых связок.
- От того и от другого, - пролепетала Лора .
И вдруг слабо и плавно, как поддержанная его глазами, а вослед и скольжению их над нею - она по - павлиньи как то совсем , неожиданно для себя, улыбнулась. А он словно считав ее слабую мысль, то ли шутя , то ли ее подзадоривая, игриво подметил:

- Ах, вот! А вы улыбнулись!... Улыбкой павлиньих повадок! Где научились?
- Дома… - шепнула Лора.
- А дом где? – Продолжил он свой вопрос, пытаясь вернуть девушке, похожей на лань, простую устойчивость.
- Точно не знаю. Был один, на гирозондской окраине... и был на равеннской...- продлила свою растерянность Лора, ощутив упругую стойкость своей спины.

- Так вы из Италии, или из Крыма ? – удивился, совсем уже ничего не понимая, юноша.
- Нет, наверно теперь из Сиднея, вернее из Англии. Сейчас я из Великой Британии, по пути… Ну ,… да вы сами знаете…

- Что Сидней в Великой Британии. Нет, не совсем знаю, что-то слышал об этом. Я сам там бывал, в Лондоне, правда. Никак не понять, так откуда же вы, или где родина.. Или - хоть родились..?

- Да! - выпалила Лора.
- Что, да?- Еще более изумился мокрый джентельмэн.
- Я родилась! – Совсем уже твердо знала, о чем говорит, заявила Лора.
- Фу, ты, уже хорошо! – выдохнул ее собеседник. - А, именно?

- Как? - пожала плечами она. - Как все, конечно.
- Неужели? Может не совсем? – Слегка пошутил юнга, и уточнил: - Не совсем родилась, или не сосем - как все?
-Да и то и другое, - уже просто не думая продлила она свою бессвязную речь.
- А хотите родиться? – вспыхнул заинтеригованно парень.
- Как все? Нет. Мне и так хорошо. Другого не надо. Не стоит того. – Ответила Лора, и вдруг - как опомнилась: - И судьбу испытывать, тоже не стоит.

- Так, говорите, летейские?- Задумчиво и почти печально, про себя уже, пробормотал ее знойный спаситель.
- Что?… - Лора вначале и не поняла, о чем это он, но увидев его глаза снова, как спохватилась: - О, да, еще насколько!
- И не итальянка? – вернулся к теме их лепета милый джентэльмен.
- Отчасти. – Краткою репликою в никуда отвечала девушка.
- Это от какой такой части? Или вашей какою частью, частью вас?
- По праву рождения, просто.- Девушка теперь отвечала вполне пристойно.
- Хорошее право. Даже если и только часть его. Но тоже – право…- Пофилософствовал немножко парень.
- Вы, что, юрист, правовед? – Удивилась Лора. - Оттого спрашиваю, что владею очень малой частью права, одною частью - наследства детства. А правом большим – совсем издалека, из очень дальних краев. Но на данный момент - из Лондона, это точно.
- И на Крит? На отдых, турист в действии? Путешествуете? Одни?- не переставал шутить юнга.
- Отчасти… - шепнула Лора.
- А теперь от которой?! – Веселому восторгу парня конца не было.
- Долго рассказывать!
- Так отчего же? Мы куда то торопимся?- все более веселился юноша.
- Ну, если с деталями – не к месту и не ко времени, и долго, а без деталей, по опыту знаю, ничего не выходит, как правило, - терпеливо теперь пояснила она.

- Ах, если уж ничего, и никуда - без деталей, тогда уж точно, не место. Надо по лучше. Наверняка . – Согласился юнга и продолжил: - Но, любопытно, как, скажете на милость, вас именуют … О, да, вы совсем продрогли!- Вскрикнул он, и как опомнился. И резко вдруг устремился от края борта, не выпуская из рук слегка трепещущей в них Лоры.
- Скорее, скорее! В бар, в рестораны! И без заминки, прямо к барной стойке, срочно! Пить бренди! Если здесь не наливают грога! В паб! Гремя огнем, сверкая сталью! Нам к барной стойке, в паб! Кстати, я Элл, и на все сто - из Лондона, и на всех правах. Правда, я также и временами - Илларион, но это - уже детали, и разная мелочь. - Кричал он, таща ее за руку к двери с иллюминатором, ведущую в тепло уюта, обвитого пурпурно-красным густым бархатом внутренних стен.

Он потащил ее вглубь бархатного юта, видимо, расплескавшегося от кают с ночниками, с непременной дремой, и яростного тепла, укутанного оббивкой.

Не дожидаясь кивка ее головы, дернув ладонь Лоры, он стремительно увлек ее вслед за собой. Он уже толкал металлически белую дверь, мокрую, почти ледяную с левого борта, туго и неохотно поддающуюся упорной его руке. Но руке уверенной в своей правоте и во всей правоте этого часа. В в истинности события в часе пространства, и, чудилось, в вечности, с упрямою силою утверждаемой здесь одними мышцами и сухожильями мокрой руки Иллариона.

...

Вот так они и повстречались.

А всего в получасе от завывающей влаги и мороси, они уже, неугомонные, повеселев, болтали без устали, разгоряченные и трогательные, возбужденно тревожные и пронзительно робкие, в своей нетронутой смелости и решимости.

И Лора подумала про себя, сильно всему удивляясь: "Искренне трогательный Элл из Лондона… И он же – Илларион, корнями своими – он весь - из России… Ах...И он - такой соблазнительный в своей невинности, в какой то чистой и нежной своей нетронутости. И вместе с тем, он живой и порывистый. И такой ясный в движении мысли, в своем устремлении, в идеалах, в своих поступках. Он легкий и ясный... ах... Он - словно ангел!..."


====

Продолжение смотрите в следующих главах...

Hosted by uCoz